Антону Григорьевичу все известно, он все знает и понимает. Но знает он также, что кое с чем он совладать не может. Не может он совладать с этим весенним полнолунием. Лишь только оно начинает приближаться, лишь только начинает разрастаться и наливаться золотом светило, которое когда-то висело выше двух пятисвечий, становится Антон Григорьевич беспокоен, нервничает, теряет аппетит и сон, дожидается, пока созреет луна. И когда наступает полнолуние, ничто не удержит Антона Григорьевича дома.
Он выходит на улицу, к заведённому автомобилю, выезжает на загородную трассу, и ложит (не кладёт, а именно ложит, потому что так говорят в его краях, и ебал он в рот филологов) тапок в пол, распугивая встречные автомобили. Он не боится разбиться, на японских автомобилях с их параноидальной безопасностью вообще очень трудно разбиться, он рвётся вперёд, подгоняемый каким-то странным томлением, как будто на этот раз успеет убежать, уехать, и уж сейчас эта чаша минует его...
Но чаша, как и во все предыдущие полнолуния предыдущих десяти месяцев, не минует Антона Григорьевича, и выходит он во двор, или уезжает на дачу, и смотрит на Луну, которая вроде бы близко совсем, а не допрыгнешь. И тогда он смотрит ей прямо в глаза, и поёт вот так: "у-у-у, у-у-у, у-у-у-у-ууу", и она ему улыбается. И тогда ему понятно, хотя оно и сейчас понятно, и в любой момент вообще понятно, а спроси его сейчас, что ему понятно, и что он тебе ответит? Вот это вряд ли он вообще что-то ответит, он просто поднимет голову, и начнёт кричать на луну заученной фразой "Сука! Сука ты, мерзкая, подлая тварь!", до хрипа, до срыва голоса... А Луна все равно улыбается, спокойно так, по-доброму, она-то знает, что не на неё кричит Антон Григорьевич в судорожных попытках пережить очередное полнолуние.
И потом, мгновенно осунувшийся, он возвращается домой, заглатывает горсть таблеток и ждёт, когда хоть немного отпустит оно его, успокоится и пройдёт стороной, потому что сколько уже можно, год уже почти, ненормально это, так долго и так сильно...
И криво-криво усмехается, и жалеет только, что не успел купить "Сайгу" или хотя бы "Макарова".